Силайн - туры во Францию

Марсово поле и Эйфелева башня

Во времена Империи и в период Революции там проводились многочисленные и многолюдные празднества.

В 1780 г. на поле состоялись первые в Париже конные скачки. В 1783 г. физик Шарль и братья Робер провели первые эксперименты по аэростатике, а годом позже французский воздухоплаватель Бланшар предпринял первую попытку подняться на воздушном шаре.

14 июля 1790 г., в годовщину взятия Бастилии, здесь проходил первый всенародный праздник Великой французской революции — праздник Федерации. Два года спустя Марсово поле стало местом сбора волонтеров — добровольцев, сражавшихся за молодую республику.

В эпоху "модерн" (со второй половины XIX века) обширная территория парка была отведена под всемирные выставки.

В начале нашего века на Марсовом поле был разбит парк, и теперь это прекрасное место для прогулок, откуда открывается замечательный вид на Военную школу, дворец Шайо, расположенный на противоположном берегу Сены и, конечно, на Эйфелеву башню.

Эйфелева башня

Эйфелева башня была задумана как мемориал в честь столетия Великой французской революции для парижской Всемирной выставки 1889 года.

Идея гигантской стальной башни витала в воздухе на протяжении всего XIX века, для которого виртуозные металлические конструкции были олицетворением прогресса. Проект "Башни в 300 метров" возник в 1884 году. Авторы проекта - инженеры Эмиль Нужье (Emile Nouguier) и Морис Кеклен (Maurice Koechlin) при участии архитектора Стефана Совестра (Stephen Sauvestre)- все сотрудники компании Гюстава Эйфеля (Gustave Eiffel). Эйфелю не было равных в проектировании устойчивых металлических конструкций для железнодорожных мостов. Он выкупил проект у своих коллег и взялся доказать всем, что его конструкции и технологии способны создать высочайшую в мире башню, во славу столетнего юбилея революции, индустриальной мощи Франции и технического прогресса.

Ее возведение заняло 2 года, 2 месяца и 5 дней, она стоила около 5 миллионов франков, ее вес составил 7 300 тонн. Она стала основным событием и главным аттракционом Всемирной выставки 1889 года и окупилась в течение полутора лет. 

Непреодолимое противоречие между детищем Эйфеля и всем, что ее окружало, стало очевидно уже в процессе строительства. Посреди каменного Парижа появилось создание почти эфирной легкости, прозрачная графика металла, нарисованного на фоне неба. В городе, приобретшем незадолго до этого пышный вид столицы империи, возникла форма шокирующей обнаженности своего строения. Она была фантастически высока - на 130 метров выше самого высокого, на тот момент, сооружения в мире, Вашингтонского обелиска. 

Башня еще не была завершена, когда начались протесты. Ее обвиняли в том, что это техника, а не искусство, инженерное сооружение, а не произведение архитектуры. Инженерная конструкция для красоты - это нонсенс. Функция Эйфелевой башни - быть очень высокой башней, и больше ничем. За башнями не водилось таких функций со времен Вавилонской. Тогда эта затея тоже не нашла поддержки. 

В феврале 1887 года в газете "Le Temps" появился "Протест против башни мсье Эйфеля", подписанный Шарлем Гуно, Ги де Мопассаном, Александром Дюма-младшим, Эрнестом Мессонье, Шарлем Гарнье и другими звездами художественной элиты. Заслуженные деятели культуры осудили "... этот трагический уличный фонарь", "...этот скелет колокольни" (Поль Верлен), "эту высокую и тощую пирамиду из железных лестниц, этот гигантский неуклюжий скелет,...курьезную тонкую фабричную трубу" (Мопассан). Но как она их завела! 

Она была ни на что не похожа, и она потрясала. Эффект монструозного, но и органичного вырастания башни из земли, где до нее никаких заметных строений не существовало (эта часть Марсова поля всегда была пустырем) завораживал современников. "Мы видели, как копали землю под основания, углубляясь в те слои глины, где первые обитатели Парижа охотились на оленей и диких быков. Четыре слоновьи мегалитические ноги тяжело оперлись о землю, части стальных ферм выпрыгнули кронштейнами из каменных башмаков, переворачивая наши представления об устойчивости конструкции".

Эйфель утверждал, что форма башни продиктована требованиями наилучшей сопротивляемости ветру, что точнейшими расчетами устойчивости обусловлен упругий изгиб ее ребер и вынесенность четырех опор-ног. Это создавало впечатление, что форма творится на глазах под воздействием стихий. "Ноги, прежде чем сойтись в этой высочайшей вершине, как будто выпрыгивают из земли, и словно формируются самим действием ветра". 

Это была иная органика. Башня была убедительна и последовательна, но тотально инакова. Понадобились титанические усилия, чтобы ее адаптировать и понять, что это такое. Это удалось только авангарду.

С рождением авангарда башня стала одной из любимых его фигур. Она стала эталоном эпохи, когда вызов художника обществу стал единственным типом художественного высказывания. Она вдохновляла Гийома Аполлинера, Рауля Дюфи, Марка Шагала, Робера Делоне - сотни художников, режиссеров, фотографов.

Ею авангард утверждал собственную инаковость, подтверждая одновременно ее иномирную природу. Ведь в сущности, если у нее и есть функция, то одна единственная - лестница в небо.

Она и сейчас производит впечатление чего-то очень авангардного. Ее форма абсолютно индивидуальна и непонятно чем обусловлена. Как неизвестно, чем обусловлена форма скалы или дерева. При огромном количестве наследниц, превзошедших ее по высоте, она остается неподражаемой по силе воздействия - она не вышка, которая лучше читается издали, ее хочется воспринимать целиком, от основания до вершины. Наконец, вопреки всей фрейдистской мифологии, ее женская сущность несомненна - "парижанка", - поэтому самым смелым ее ракурсом смотрится вид изнутри. Она естественна, как естественно все растущее из земли. Она зооморфна, в ее упругих линиях есть животная, хроническая витальность ("ноги как будто выпрыгивают из земли").

Каждая новая всемирная выставка, каждое громкое событие стараются вовлечь ее, перетянуть на себя часть ее славы, украшая ее новой иллюминацией. Но она по-прежнему переживает их всех и принадлежит только себе. 

Стоит заметить, что на первый и второй ярусы Эйфелевой башни можно подняться по лестнице (такое покорение высоты позволит получить больше удовольствия, дольше любоваться видами Парижа и будет менее обременительно для кошелька — билеты на подъем по лестнице несколько дешевле), на третий уровень башни можно попасть только на лифте.

На первом ярусе, на высоте 57 метров находится смотровая площадка и почтовое отделение, на втором, высотой 115 метров расположился ресторан. Самая высокая смотровая площадка башни находится на высоте 276 метров.

Лучше всего посещать Эйфелеву башню ближе к вечеру. Считается, что дальше всего видно с верхней смотровой площадки за час до заката. Вообще, на башне настолько интересно, что там вполне можно провести это время до заката — ночной Париж с 300-метровой высоты смотрится потрясающе. Вечером у подножия башни не менее романтично, чем на ее вершине. Кстати, от соседствующего с башней причала (Bateaux Parisiens)отправляются кораблики на вечернюю прогулку по Сене. Это нечто! Ночные виды города и звучащие во время экскурсии настоящие французские шансоны способны растрогать кого угодно. Вообще, в Париже удивительно хорошо записано звуковое сопровождение аудиогидов (выдаваемых в музеях, прогулочных автобусах и корабликах приборов с записью экскурсии) — это не только звучащий в наушниках голос, советующий посмотреть направо-налево, но и гармонично сочетающаяся с окружающей атмосферой музыка….